Он проник в вагон метро бойко, но при этом, стараясь не привлекать внимания. Быстро присел на лавочку прямо у дверей и стал бегать хитрющими глазами по белому потолку, делая вид, что никак к сегодняшнему дню не причастен. Только увешанные медалями лацканы пиджака выдавали его с головой. И те не многие пассажиры, что ехали в утренний час в центр праздничной Москвы не могли оторвать глаз от двух орденов «За отвагу», венчавших медальный ряд поношенного, но дотошно вычищенного пиджака, идеально сидящего на плечах победителя…
Двери открылись на очередной станции и сидящий напротив ветерана парень в красной футболке с надписью «Спасибо за победу» встал. Уступил место еще одному бойцу. Этот виновник торжества «маскировался» лучше: потертый и вытянувшийся где только можно пиджак, зимние ботинки и неимоверно измятые серые брюки. Если бы на орден «Отечественная война», узнать в небритом лице спасителя Европы было бы невозможно.
Он поставил в ноги свой громадный баул и только тогда увидел сидящего напротив собрата по оружию. А потом уверенно поднял руку и дотянулся до его колена. В ответ получил рукопожатие, кивок головой и все ту же хитрую улыбку.
Только чувствовалось, что новому пассажиру этого мало. Он ерзал и вздыхал, то и дело, собираясь что-то сказать. И, если бы не шум мчащегося по тоннелю поезда и владелец медалей «За отвагу», и окружавшие его люди наверняка услышали бы рассказ о тяжелой судьбе ветерана, когда-то прошагавшего пол-Европы, а теперь каждый день неуверенно шедшему на бой с неумолимым временем…
Всю эту немую сцену, прижавшись к двери вагона за спиной ветерана, очень тихо плакала женщина. Она, наверное, понимала этот разговор бойцов без слов. А, может быть, глядя на них, вспоминала кого-то из своих, не дошедших до этого юбилейного мая…
Или все-таки, глядя на измятые брюки, понимала, что не так должны выглядеть те, чьи вески в сороковых белил порох…
Баул ветеран поднял, когда поезд приближался к Кольцевой. Собрав силы, он не сразу, но встал и двинулся к двери. У нее остановился и еще раз поймал руку нового товарища. Они заканчивали только им понятный диалог, глядя друг другу в глаза.
— Держись, ветеран, — наконец, произнес вслух оставшийся сидеть боец Победы.
— Ой, тяжело, — вырвалось у стоящего с баулом. – Все-таки 87 мне уже…
Он еще раз выдохнул, только в этот раз легче. И, перед тем, как исчезнуть в просыпающимся метро, кажется даже улыбнулся…
Через две станции хитрый взгляд на лице отважного ветерана сменился строгой уверенностью. Он скинул прожитые годы, резко расправив плечи, и вышел в самом центре. Где-то на поверхности уже гремели гусеницами боевые машины, приехавшие на Красную площадь чтить подвиг двоих случайных собеседников из метро…
