— А, на день десантника была история! – сказал юноша, бухнув банкой пива по стойке фургона, в котором торгуют хот-догами.
Столб пара, поднимавшийся от ТЭЦ на другом берегу Москвы-реки, исчезал где-то высоко в темном небе и воздух вокруг, казалось, сверкал от холода. К вечеру в столице столбики термометров грохнулись ниже минус двадцати. Но куда еще мог повести приехавших из родной провинции друзей один из тех, кто оттуда выбрался, как не к палатке, торгующей пивом и хот-догами? Благо такая есть почти у самых стен Кремля. Есть возможность и достопримечательности заодно показать.
Троица явно приняла в себя уже не по одной банке, но веселья гостям столицы это не прибавило. То ли помпезное окружение древнего города давило, то ли мороз сдерживал чувства. Чтобы разогреть товарищей, «хозяин» и вспомнил историю из своих трудовых будней в неспокойном мегаполисе.
— Мы в парке Горького дежурили, — продолжил он, отпив из банки и бросив взгляд на суетившуюся внутри теплого фургона девушку. – И там целый ряд вот таких палаток стоял, с хот-догами, пирожками. Бабушки там торговали. Праздник же, народу много.
Друзья, забыв о пиве, но, не меняя при этом тяжелых выражений на лицах, историей явно заинтересовались. Сколько они слышали про этот шумный и неспокойный столичный День десантника с фонтанами и драками. А тут, оказывается, есть люди, которые все это видели!
— Ну, мы же в форме, — произнес рассказчик, несколько смутившись. – А тут толпа этих, в беретах на горизонте появляется. Бабки, так, засуетились. «Ой, ребятки, вы уж присмотрите за ними, они же пьяные, сейчас разгромят нам всю торговлю». Мы, так, весело им: «а что за это будет?». Они: «ну вот, возьмите по сосисочке»…
Хрустя свежим снегом, к фургону подбежал человек. Высунувшись из-под высокого ворота куртки, он сделал заказ и снова стал бесформенной черной фигурой, углубившись в ворот и капюшон. Гости, бросив на не быстрый взгляд и отпив из банок, устремили свои взоры на товарища. Его собственная история уже достаточно раззадорила.
— …Ну, мы съели, такие. Я говорю: «че-т я не распробовал». Бабка снова: «ой, да возьми еще конечно, сынок», — полностью расплывшись в улыбке, закончил молодой ППСник. Но увидев, что друзья никак на такой финал никак не прореагировали, решил добавить. – Не, ну мы, конечно, постояли еще возле них. Но толпа эта все равно в другую сторону пошла, ничего им не сделала».
Парень с надеждой посмотрел в лица товарищей и те, все-таки растянулись в то ли дежурных, то ли морозных улыбках.
Получив заказ, темная фигура снова захрустела снегом, удаляясь в сторону кремля. Проводив ее молчанием, компания, не сговариваясь, но почти одновременно снова приложилась к банкам.
— Эх, так пиццу хочется уже запечь, — тяжело вздохнув, произнес московский охранник порядка. – Вы ж знаете, как я ее вкусно готовлю.
— А че не сделаешь? — спросил, наконец, один из товарищей.
— Да где ж мне ее здесь печь? — оживился молодой хозяин столичной улицы. Страж ее покоя и безопасности. Защитник слабых и угнетенных. Гроза нарушителей правопорядка.
Он мечтал о еде, глядя как столб пара, который, мерно покачиваясь своим массивным серым телом, стремился от замоскворецкой ТЭЦ высоко небо. Быстро чернеющее, но никогда не гаснущее из-за сотен огней большого города.
Города, покоривших и не покорившихся…
