На больших открытых площадях острее чувствуется одиночество. Как мороз, вернувшийся в свои законные зимние владенья, в порыве страсти жалит москвичей и их новогодних гостей со всей страны, заставляя их прятаться в метро и уютных кафе, так и одиночество жалит, заставляя мчаться туда, откуда все бегут.
Оно заставляет то и дело хвататься за карман, в припадках веры, в то, что лежащий там телефон действительно принял звонок и радостно сообщает тебе об этом своей вибрацией. На деле же и он оказывается предателем и, если уж и звонит, то все не теми трелями. И вот уже ты откровенно лукавишь, что рад звонящему, что рад слышать его голос…
И ты даже ловишь в этот момент на своих губах улыбку, принимая, впрочем, за нее оскал, что с трудом сдерживающий крик, зарождающийся где-то глубоко внутри тебя…
Этот вопль одиночества каждый глушит по-своему. Вот две дамы бальзаковского возврата, заговорчески склонившись над бумажными стаканчикам с кофе, подливают в них коньяк из микроскопической бутылки с коньяком. Они все сделали, чтобы бармен киноконцертного зала их не заметил. А он и на самом деле их не видит! Слишком много у его стойки в этот вечер таких вот парочек из дам бальзаковского возврата. Большой зал сегодня отдали под концерт Петросяна, а это самый лучший для них метод скрыть одиночество, сопровождающее их затянувшиеся новогодние каникулы.
От той же напасти бежит раскрасневшийся покупатель в супермаркете, бухая на ленту у кассы несколько бутылок с пивом. Он вполне искренне улыбнется тому, кто обратит внимание на этот его поступок и даже промолвит еле слышно что-то жизнеутверждающее. А еще не в коем случае не даст проскользнуть мимо длинной очереди покупателю «всего-то с пачкой сигарет». Пусть даже этот покупатель скользить пытается в соседней очереди. Он делает это не потому, что злой, а чтобы повод возник поговорить…
Спускающемуся по эскалатору метро гражданину этот повод дал совсем тонкий журнал то ли с рекламой, то ли со звездами. Тыкая пальцем в страницу, он то и дело кричал что-то поднимающимся по противоположному эскалатору людям. И только дама, стоящая двадцатью ступеньками выше утвердительно качнула головой в ответ на эти его неразборчивые возмущения. То ли пожалев, то ли испугавшись: кто его знает, больной он или пьян…
Все это превращает твой сдерживаемый рык в тяжелый выдох. Только от привычки прижиматься к карману куртки не избавиться. Ведь бывает, что этот чертов телефон поет нужным мотивом и в трубку врывается голос, которого действительно ждешь…
