Последний вечер года накрывал опустевшую Славянскую площадь. Без разъехавшихся по праздничным хлопотам своих хозяев машин место это выглядело сиротливо. Но Москва из тех городов, что не терпит пустоты. Вот оттого оставленное частным транспортом пространство, в след за сумерками, стало заполняться тяжелой техникой милиции. Крытые брезентом грузовики, ведомые майором в синем кителе, аккуратно прижимались к почти вросшему в асфальтовую твердь Славянской автобусу ОМОНа. На том подготовка к празднику в городе и закончилась…
Гастрбайтер поправлял свою шапочку, придирчиво глядя в зеркало стойки дорогой косметической фирмы, расположенной прямо посреди ГУМа. Он и его соотечественники с южных окраин расколовшейся империи в этом году сделали уже все, что смогли: тротуары Первопристольной зачищены до ледяного блеска. Время приготовиться самим. Ведь Красная площадь под бой курантов без гастрбайтеров все равно что новогодний стол без мандаринов.
В том же ГУМе грустно попивает дорогой кофе Человек, Похожий На Брежнева. Рядом с ним – Человек, Похожий На Ленина. Собеседники молчат, как молчали бы Ленин и Брежнев, окажись вдруг рядом. Только тишина, повисшая над двойниками – лишь предвкушение чаевых, что достанутся им от угарной празднующей массы. За схожесть с общим прошлым…
В свете елочных огней скользят по новогоднему подарку гастрбайтеров кирзачи милиционеров. Их в праздничной Москве на порядок больше чем Дедов Морозов. «Волшебники в синем» торопятся делать свои подарки городу: расставляют металлоискатели и ограждения, слушая по рациям тревожные голоса коллег с Триумфальной.
Там отмечают свой праздник «несогласные» с согласованным митингом других «несогласных». В двух кварталах от Триумфальной – на Патриарших – о том же тревожно вещает радио случайного прохожего. Только голос корреспондента заглушает музыка с расположенного на прудах катка.
Да и на подходах к самой Триумфальной в этот момент целый отряд курсантов мирно дремлет в автобусе-«гармошке». Будущие милиционеры спят, облокотившись на резиновые дубинки.
Их старшие по званию товарищи, собираясь в небольшие стайки, грустят на полупустой платформе станции метро Маяковская. И грустно провожают поезда, уезжающие в спальные районы. А там жизнь заметна разве что только в гипермаркетах. И то, благодаря лишь тем, кто забыл купить что-то из ингредиентов праздничного стола.
Посмотрев на длинную очередь из подобных, одна из кассирш обратилась к завершившей свой рабочий день коллеге:
— Может еще чуть посидишь?
— Ну нет, не могу! – машет в ответ руками счастливица. – У меня еще салаты дома не резаны!
И убегает в присыпанные снегом дворы, где правит какая-то ненастоящая тишина. Редкие прохожие здесь торопятся настолько, насколько им позволяет это стеклянная гладь бордюров. Если перестараться, можно собственным грохотом нарушить это молчаливое предвкушение праздника.
Это и происходит с явно подвыпившим мужчиной. На его падение тут же заливается лаем прогуливающийся рядом пес. Давая повод бабульке на другом конце своего поводка показать, кто с кем гуляет.
— Ну-ка замолчи! Дедушка упал просто, не трогает он меня, не нужна я ему, — увещевает собаку старушка, для убедительности добавляя – а то у меня палка, вот, есть!
Она идет и повторяет это, как мантру, хотя пес уже давно молчит. Подняв морду в небо, он жмурится от вновь посыпавшихся снежинок. Последних в этом году…
